Строгий
Гармония -Интернет-проект :: Авторизация
регистрация / забыли пароль?
Логин
Пароль
 Гармония -Интернет-проект :: Океан между нот
 Гармония -Интернет-проект :: О сайте
 Гармония -Интернет-проект :: Ценности
Гармония -Интернет-проект :: Без разгадки
 Гармония -Интернет-проект :: Юморески
 Гармония -Интернет-проект :: Тексты
 Гармония -Интернет-проект :: Форум
 Гармония -Интернет-проект :: Обратная связь
Гармония -Интернет-проект :: ????? ? ????????

Заказ компакт-дисков Вы можете сделать:

√ через Корзину заказов,  

   пройдя регистрацию

√ через
обратную связь

√ через группу ВКонтакте

Доставка осуществляется
БЕСПЛАТНО
в пределах Томска

Доставка в другие регионы
осуществляется по отдельной договорённости



Гармония -Интернет-проект :: Без разгадки
Назад

Божественная трагедия. Восьмая симфония Шостаковича



Статья напечатана в журнале "Музыкальная жизнь", No. 5, 2005 год. Данная публикация иллюстрирована картинами Константина Васильева.



Симфоническая триада Дмитрия Шостаковича, по времени связанная с испытаниями военной страды, включает три гениальных симфонии - Седьмую, Восьмую и Девятую. Первая из них овеяна легендарной славой, выходящей за художественные границы. В музыкальной истории мало найдётся примеров подобного общественного резонанса (подробнее о Седьмой симфонии читайте в отдельной статье). Звучание проникло и в ахматовские стихотворные строки.

А за мною, тайной сверкая
И назвавши себя - "Седьмая",
На неслыханный мчалась пир,
Притворившись нотной тетрадкой,
Знаменитая Ленинградка
Возвращалась в родной эфир.


Тайной сверкая - это Анна Андреевна проницательно подслушала ... В тени знаменитой Ленинградки до поры оставалось следующее великое создание композитора - Восьмая, одна из вершин в музыкальной летописи XX века. Шостакович работал над ней летом 1943 года в Доме творчества "Иваново". Позднее Арам Ильич Хачатурян рассказывал: "Каждое утро мы отправлялись на свои "рабочие места": Шостакович в "курятник", Глиэр в "пекарню", ну, а я в деревенскую избу. Иногда Шостакович прихватывал детей, они ему не мешали; пока он за самодельным столиком писал, дети резвились вокруг. Продуктивности и качеству помогали ежевечерние обсуждения, разговоры, споры, совместные прогулки, да и нехитрые развлечения, сближавшие в общем доме. Шостакович, как болельщик мяча, предпочитал волейбол".

Исполнительская история Восьмой симфонии открылась 4 ноября 1943 года, когда в Большом зале Московской консерватории её сыграл Госоркестр Союза ССР под управлением Евгения Мравинского, которому посвящена эта партитура.

Новизна музыки, её размах и глубина ошеломляли. Можно было услышать разноречивые мнения. Вот такие отклики по свежим следам и помогут нам представить атмосферу времени. Но для начала - комментарий самого Дмитрия Шостаковича.

На днях я закончил работу над своей новой, Восьмой симфонией. Написал её очень быстро - за два месяца с небольшим. У меня не было какого-либо ранее задуманного плана этой симфонии. Когда я закончил свою Седьмую симфонию, предполагал писать оперу, балет, начинал работать над героической ораторией о защитниках Москвы.


Парад сорок первого

Но работу над ораторией всё же отложил и принялся за Восьмую симфонию. Сюжетных моментов в ней нет. Она отражает мои мысли и переживания, общее хорошее творческое состояние, на котором не могли не сказаться радостные вести, связанные с победами Красной Армии. Это моё новое сочинение является своеобразной попыткой взглянуть в будущее, в послевоенную эпоху.

Восьмая симфония имеет много внутренних конфликтов, и трагических, и драматических. Но в целом это оптимистическое, жизнеутверждающее произведение. Первая часть представляет собой большое адажио, в своей кульминации достигающее значительного драматического напряжения. Вторая часть - марш с элементами скерцо, третья часть - очень действенный, динамичный марш. Четвертая часть, несмотря на маршеобразную форму, носит грустный характер. Финальная, пятая часть - светлая, радостная музыка пасторального свойства с разного рода танцевальными элементами, с наигрышами народного характера.

Если сравнивать эту симфонию с предыдущими моими сочинениями, то она по настроению ближе всего к моей Пятой симфонии и квинтету. И мне кажется, в Восьмой симфонии некоторые мысли и идеи, содержащиеся в моих предыдущих работах, находят свое дальнейшее развитие. Идейно-философскую концепцию моего нового произведения я могу выразить очень кратко, всего двумя словами: жизнь прекрасна. Все тёмное, мрачное сгинет, уйдет, восторжествует прекрасное.


Новая симфония сразу оказалась в центре внимания. Уже через пару дней, а точнее, 7 ноября в газете "Литература и искусство" можно было прочесть слова писателя Леонида Леонова.

Это произведение замечательного нашего современника говорит полным голосом о скорби и ярости советского народа, ведущего войну с фашистскими захватчиками, войну не на жизнь, а на смерть. В построении симфонии композитор, мне кажется, нашел средства для выражения сложных мыслей и чувств. Здесь и природа, и грохот войны, и раздумия, и наиболее мажорные, наиболее патетические выражения тех настроений и идей, которыми живёт наше поколение. В симфонии найдено то счастливое сочетание личного и общего, которым отмечено каждое значительное произведение искусства в любую эпоху.

Но и не только этим значительна Восьмая симфония. Когда я слушаю Листа, Чайковского, Глинку, я как бы вступаю в знакомый, обжитой дом, в окна которого я привык любоваться давно знакомыми мне секторами мира. Слушая Восьмую симфонию Шостаковича, я все время чувствую, что властная рука композитора как бы подводит меня к иным окнам, в мир, полный ещё неизвестных мне явлений, и явления эти выражены новым музыкальным языком.


Русскому писателю вторил его французский коллега Жан Ришар Блок, живший тогда в Советском Союзе.

Готовясь слушать Восьмую симфонию Шостаковича, художника, дорогого каждому человеческому сердцу, я обладал своего рода преимуществом - я ничего не знал из всего того, что предварительно писалось об этом произведении, его программе, его замыслах. Я вошёл с полным чистосердечием в этот сад, которому искусный архитектор сумел придать, возможно, большее сходство с дикой природой. Я гулял в полном неведении по территории, насыщенной замыслами, словно бомбами замедленного действия. И действительно, в эту симфонию надо входить как в страну самой музыки, а либретто оставить за дверью. И тогда можно сполна насладиться этим совершенно необычайным морем звуков.

Да, материк Шостаковича совсем особенный - это страна для гигантов. Малейший шаг в ней измеряется верстами, обычные масштабы смещены, изменены, преобразованы соответственно какому-то новому мерилу. Поистине, музыка для шестой части нашей планеты. Это земля богатырей, будь то учёные, инженеры, солдаты, художники. Они невольно останавливаются, слыша этот разгул звуков, настораживаются, и вот слышится музыка необыкновенной нежности, прозрачности, - тогда эти титаны с улыбкой склоняются над ней. Атлас, на мгновение опустивший небесный свод, чтобы сорвать полевой цветок.

 
Тоска по Родине

Эта музыка потрясает вас, поражает, побеждая вдруг единым словом, произнесённым шёпотом, она погружает вас в мечты. "Похищение сабинянок" римлянами, наделенными даром поэзии. Яростный гул, прерываемый чарующим голосом. Громовые раскаты, перебиваемые плясками мёртвых и песнями живых. Отдых на краю вулкана, нежные слова под грохот танков, мечты о будущем среди летающих вокруг снарядов. И, в конечном итоге, именно песне нежности и будущему принадлежит последнее слово.

В этой музыке есть разумный оптимизм. Оптимизм 1943 года. Оптимизм, достойный советского человека 1943 года.

Эта симфония представляется мне путём к счастью среди стихийных бурь, - и это тоже в духе 1943 года. И счастье, которое нам сулят пассакалия и пастораль финала, - счастье совершенно законное и убедительное. Так творение в своем финале раскрывается, как того требовал Аристотель, в катарсисе, являющемся очищением страстей.


Разумеется, не остались в стороне и наши крупнейшие музыковеды. На московскую премьеру отозвался по свежим следам Даниэль Житомирский.

В отличие от Седьмой, в этой новой симфонии нет внешне ассоциативных признаков, дающих повод к прямому сюжетному истолкованию. Но могут ли быть сомнения в том, что Шостакович и здесь затрагивает самые жгучие, волнующие проблемы современности!

В сущности, здесь те же полюсы идейного содержания, что в Седьмой: бесстрашное обнажение трагического (и как страдания и как объективного, внеличного "зла") и романтика "горных вершин" человеческого духа.

В первой части есть и чистая, духовно просветлённая лирика, и нарастающий скрежет меди, топот барабана, сухие ритмы марша, до гримасы искажающие образ красоты, и взрыв гневной, протестующей силы. В дальнейшем этот сложный комплекс расщепляется на ряд более однородных, начертанных крупным планом образов. Вторая часть - выражение грубой и страшной силы автоматизма. Злая гротескная изнанка основного образа дана в марионеточной буффонаде трио. Третья часть - род "инфернального" скерцо в остросовременном истолковании. Непрерывное, неотвратимое движение - "работа" механического чудовища. Действие разворачивается без эмоциональных комментариев, и в этой сухости подачи, обнажающей кощунственность происходящего, - потрясающая сила авторского замысла. Середина скерцо - жуткий "военизированный" Dance macabre - едва ли не самый впечатляющий эпизод симфонии. Пассакалья - момент глубокого размышления, состояние потрясенной души - вопрошающей, ищущей, пытливо вглядывающейся ... Пятая часть, как и финал Квинтета Шостаковича, - образ светлой юношеской мечты, влюблённости в жизнь, растворяющих в себе драматизм и злой скепсис.

Процесс восприятия симфонии сложен, в ней много неподатливого, идущего наперекор привычкам слухового сознания, канонам музыкальной эстетики. И, в сущности, разноречивость её оценок - факт более естественный, чем мнимая бесспорность других вещей Шостаковича.

Вполне вероятно, что трудность восприятия Восьмой симфонии связана с нарушениями в ней некоторых объективных норм восприятия. После интенсивного развития действия в первых трёх частях и грандиозной кульминации в Скерцо музыка очень долго остается статичной и к тому же весьма детализированной по своему рисунку. Предел растяжимости такого рода созерцательных "погружений", быть может, кое-где нарушен, и внимание слушателя не всегда остается на одинаковом уровне напряжения.

И всё же не это главное. Трудность восприятия симфонии обусловлена, прежде всего, специфической сгущённостью её содержания. Пафос добра дан здесь главным образом как пафос обнажения зла. Симфония не рассчитана ни на лёгкость усвоения, ни на то, чтобы ублажать душу, - как не рассчитаны на это "Ад" Данте или "Братья Карамазовы" Достоевского.


Прощание славянки

Другая причина трудности - острое своеобразие языка Шостаковича. Можно любить и не любить эту музыку, но нужно отдавать себе отчёт в том, что её язык органически связан с её идейным содержанием. В своеобразном рисунке его мелодий, всегда идущих не так, как того ожидает инертный, ленивый слух, в специфической терпкости и "неуютности" его гармоний, в возбужденности звуковых нарастаний, в резчайших контрастах бурного движения и самоуглубленного созерцания - во всём этом заключена самая сущность идей и образов Шостаковича. Без этих по-новому острых и напряженных средств музыкального искусства, смело реформирующих некоторые привычные формы, Шостакович не был бы самим собой.

Перед нами сложное искусство небывало сложной эпохи. Можно ли сетовать на художника - творца этого искусства - за то, что он и нас заставляет иной раз пройти сквозь колючие изгороди, заглянуть на "дно" и ощутить холод вершин!


Взаимоотношения зрелого Шостаковича и Бориса Асафьева - особая тема. Но, во всяком случае, для нового произведения учёный нашел в 1945 году некоторые выразительные слова.

Теперь, на высотах победы и при звонких кликах всесветной радости, было бы величайшей несправедливостью не признать за гением Шостаковича - одного из крупнейших мастеров советской музыки - полного права на выступление с самой смелой по своей правдивости симфонией-песней - разумею форму песни в эпическом её значении, - с песней трагедийного содержания о безграничной выносливости человеческого сердца, не сгибаемого никакими ужасами. Эта симфония о величии непреклонного страдания, как то же проявление мужества, расскажет будущему человечеству о прекрасной честности перед искусством русского композитора: через сто лет с небольшим после выступления гениального Глинки с предсмертными речитативами крестьянина-героя Сусанина - Шостакович вновь напомнил людям именно о страдании большого человеческого сердца как роднике мужества.

По глубине интуиции и эмоциональной направленности мастерства Восьмая симфония автора "героики Седьмой" долго-долго будет потрясать и изучаться, поражая пластами мощных мятущихся звучаний оркестра, где проявляет себя достигнутая современной музыкой ораторская убедительность, как она заставляет трепетать сердца в звонком слоне Маяковского. Но вряд ли меньший трепет вызывают те гениальные догадки о человеческих сердцах, какие слышатся в самых тишайших, почти молчаливых страницах Восьмой симфонии, когда Шостакович словно сам слушает тишину: остаются один-два солирующих инструмента, сопровождаемых робкими биениями поддерживающего оркестра, а порой и без них, или с чуть намекаемыми ритмами договаривающих или подталкивающих инструментов. Сколько человеческой значительности в таких моментах терпеливого молчания, наступающего среди изумительных наплывов грозного оркестра и непреклонных ритмов стонущих молотов, среди вихрей интонаций нарастающего ужаса и нервно вздымающихся ракет из инструментальной лаборатории Шостаковича. Вдруг, в тишине, будто бьётся одно лишь сердце и поёт просто и трогательно, как глубокий родник, струящийся среди грозных, суровых скал: "А я живу". И кажется, что в этих страницах музыки гениальной по смелой проницательности симфонии сказывается верная, чуткая мысль: война выиграна мудростью великого ума и силами массовых воль, но в победе большой вклад вложён и молчанием выносливейших человеческих сердец, каждое в себе носивших утверждение неумолкавшей жизненности. Думается, в этом заключается существеннейший из смыслов остро волнующей музыки симфонии - симфонии страстных и композиторски пытливых контрастов.

Пять частей симфонии - если охватить их напряженным восприятием - в сущности составляют единый целостный миг музыки гигантского дыхания, вернее выдыха творчества, накипевших, наболевших мыслей, но насыщенность каждой страницы эмоциональной убедительностью требует неизбежных делений и перерывов. Единство этой симфонической песни несомненно, но её внутренняя драматургия не получила адекватной осязаемой архитектоники. Отсюда пока непомерные трудности исполнения, а за ними и трудность восприятия; споры о темпах, о динамике, кажущаяся длиннотность и острота слуховых впечатлений. Па самом же деле симфония обладает очень чёткой конструкцией и замечательной рельефностью ритмоинтонационного рисунка, упругого и - можно сказать - ритмически упрямого, с характерной для музыки Шостаковича остинатностью, то есть упорным вдалбливанием в сознание слушателя тех или иных ритмоинтонационных образований, становящихся цементирующими, связующими тканями.

Нахождение среди массивов большого симфонического оркестра (например, ларго четвёртой лаконичной части симфонии, массивы начальных аккордов и массивно же развернутая поступь струнных, насыщенных глубоким ощущением и соком струнности) островов "сольности" (упомянутые моменты оркестровой "тихости") придаёт всему развитию музыки облик концертирования, чередования драматических контрастов и некого соревнования на весах звучностей гирь различного веса и содержания. Монолог и диалог с их внутренней экспрессией противостоят (не в виртуозно-концертном смысле) движению и сдвигам мощных оркестровых скал, поступи гигантов и тяжелозвонким ритмам молотьбы. Глубоко привлекает своим философичным раздумьем заключительный этап симфонии (Allegretto): кантилена солирующего бас-кларнета переходит в диалог с солирующей скрипкой, с инкрустируемой гармонией засурдиненных валторн. Дальше ещё включается диалогирующая виолончель и за ней внезапно малый хор (трио) фаготов, приводящих к утверждению всё той же последовательности двух секунд, каждым своим появлением умиротворяющей волнение музыки. Шостакович знает, как вдохнуть жизнь в любой полюбившийся ему интервал и заставить его поведать о чем-то дорогом, интимном. И таких моментов в данной симфонии особенно много, и они особенно пленяют!..


Над Берлином

...Шостакович, подобно шекспировскому Просперо в "Буре", обладает теперь такой полнотой вызывающих и укрощающих волнения музыки ресурсов, что может вызывать в самых, казалось бы, хладнокровных созвучиях дыхание жизненности. В поисках одухотворенной полифонии современности он освобождает слух от векового рабства предустановленных аккордов, всё более и более, как накатанные снежные глыбы, окутывавших и тормозивших мелодическое становление симфонии, ибо, в конце концов, наиболее жизнедеятельной оказывалась та гармония, в которой продолжала бурлить неостывавшая лава полифонии.

В развитии творчества Шостаковича это естественный ход его природы мышления, а не стилизация догматов классической поры полифонии: как обычно в каждом искусстве, тут происходит вырубка просек в заросших лесах великих эпох человеческого образного мышления и пробуждение "спящих там красавиц". В современной советской музыке это возрождение полифонии как содружества рельефно-чеканных идей означает самостоятельное обращение к заветам европейской музыки эпох, прораставших из недр колоссальных народных движений - вулканов искусства. У Шостаковича растущее мастерство и зрелость творчества всецело совпадают с его всё более и более радующим познанием красоты и силы музыки в энергии соревнующихся ритмов и линий, отражающих драму гигантских усилий человечества на пути к осуществлению давней мечты об единении сил и способностей. В этом смысле Восьмая симфония вовсе и не могла и не должна была быть музыкой желанной победы как достигнутого покоя, и её великий смысл в микеланджеловском, всегда трепетном, отражении постоянно питающей и насыщающей искусство идеи: только дыша вулканическими сдвигами своей современности, настоящий художник поистине предчувствует и создает новый мир образов действительности.


Весной 1946 года Евгений Мравинский со своим оркестром представил симфонию ленинградцам. В газете "Вечерний Ленинград" можно было прочесть рецензию Михаила Друскина.

Нельзя равнодушно внимать музыке Восьмой симфонии. Она вылеплена из сурового и терпкого материала. Тем, кто привык к вещам округлым и мягким, ласкающим взор, кто ищет сытого благополучия в мыслях и чувствах, - не по пути с Шостаковичем. Бесспорно, это "жестокий талант". Нервный импульс его музыки заражает слушателей предельным драматизмом переживаний, чувством тревожного беспокойства. Это чувство держит вас как в железных тисках на протяжении всего произведения. И лишь изредка наступают моменты отдохновения ...

О большом и значительном говорит Шостакович в своей симфонии. Есть в жизни страшные мгновения. Надо обладать силой и мужеством, чтобы противостоять им. Кому как не нам, советским людям, недавно пережившим небывалую в истории страшную схватку с ненавистным врагом, могут быть так хорошо знакомы и эти мгновения, и это чувство мужественной силы? Именно советский художник, и к тому же такой напряженно ищущий мастер, как Шостакович, смог воплотить в образах искусства столь смелый замысел.

Шостаковичу чужда эпически спокойная манера повествования. Он не может быть бесстрастным летописцем нашего сурового и великого века. Тем не менее, жгучим дыханием современности пронизан каждый такт его симфоний.

Художник неповторимой индивидуальности, Шостакович не замыкается в кругу узко личных переживаний: его музыка вспоена лучшими идеями нашего времени, она потому и волнует, что подымает насущные проблемы современности.

Но это не просто злободневные вопросы дня, и Восьмая симфония запечатлела не только события Великой Отечественной войны. Как и всякое большое явление искусства, она выходит за рамки узко понимаемой современности. Известно, например, что социальные бури французской революции и наполеоновских войн нашли свой отзвук в героических симфониях Бетховена, но ведь их звучание выходит за грани этого большого и смутного периода европейской истории! Так и Восьмая симфония Шостаковича: отражая некоторые важные стороны современности, она в какой-то мере опережает её. Мысль композитора бьётся столь напряженно потому, что он пережил вместе со своим народом лихую годину в судьбе Родины, - он верит в победу лучшего, что есть в человеке, однако чувствует и знает, что путь к окончательной победе потребует ещё много искупительных жертв.


Маршал Жуков

Глубочайшая человечность - вот что, прежде всего, покоряет нас в музыке Шостаковича. Начиная с Пятой симфонии и Фортепианного квинтета, она становится всё более драматичной и одновременно лиричной. Но размышления композитора не пассивны. Даже в самых проникновенных эпизодах всегда ощущается у него страстное биение мысли.

Напряжение обостряется, когда образам внутренней сосредоточенности, душевной красоты противопоставляются образы жестокие и неумолимые, возникает острый конфликт, в нагнетании и разрешении которого Шостакович предстает выдающимся мастером музыкальной драматургии. Именно в произведениях последних лет драматизм такого противопоставления, обнажение жизненной борьбы достигает скульптурной четкости, хочется сказать - почти зримой конкретности.

Сказанное в полной мере относится к Восьмой симфонии - высшей точке лирико-трагического симфонизма Шостаковича. Несмотря на свой огромный размер (симфония имеет пять частей), развитие её непрерывно и целеустремленно. Настороженно звучит начало первой части. Растёт чувство тревоги. Длительное его напряжение приводит к потрясающей по драматизму катастрофе. Но конфликт не разрешается, хотя бури постепенно утихают. Музыка второй и третьем частей ещё более насыщается взрывчатой энергией. Оркестр достигает поистине ошеломляющей мощи звучания на мерном и неуклонном движении ритма. Внезапно прорывается мягкий свет: так после пронесшегося смерча сквозь тучи медленно восходит солнце (четвёртая часть). Чудесной ласковой улыбкой озарен финал симфонии ...


Слушая Восьмую симфонию, вновь и вновь согласишься с Анной Ахматовой: "Шостакович - гений, и наша эпоха, конечно, будет именоваться эпохой Шостаковича".

Обсудить на Форуме
Назад
Создание сайта: Веб-студия R70
????? ??????? ???????? ?????????
Гармония -Интернет-проект :: ????????