Содержание диска:

Феликс Мендельсон-Бартольди

Музыка к спектаклю "Сон в летнюю ночь"
1. Увертюра, соч. 21
2. Скерцо, соч. 61 No. 1
3. Интермеццо, соч. 61 No. 2
4. Ноктюрн, соч. 61 No. 3
5. Свадебный марш, соч. 61 No. 4
6. Увертюра "Морская тишь и счастливое плавание" ре мажор соч. 27
7. Увертюра "Рюи Блаз" до минор, соч. 95
8. Увертюра "Гебриды, или Фингалова пещера" си минор, соч. 26

Общее время звучания - 65:09 (DDD)

Словацкий филармонический оркестр
Дирижёр Энтони Брамолл
Дирижёр Оливер Донаньи (6 - 8)

Запись 1987 и 1988 годов

Перу Мендельсона принадлежат десять увертюр. Он обращался к этому жанру на протяжении всего творческого пути, написав первую в 15 лет, а последнюю - за три года до смерти. Две первые (1824-1825) - юношески незрелые "Увертюра для духового оркестра курорта Доберан" и "Увертюра с трубами" (или "Праздничная"). Две столь же малозначительные написаны к театральным произведениям комического жанра, не имевшим сценической истории: к юношеской опере "Свадьба Камачо", выдержавшей всего лишь одно представление, и к водевилю "Возвращение с чужбины", исполненному в семейном кругу по случаю серебряной свадьбы родителей композитора. Четыре принадлежат к новому, созданному Мендельсоном жанру программной концертной увертюры и охватывают период его ранней творческой зрелости: это "Сон в летнюю ночь", "Морская тишь и счастливое плавание", "Гебриды, или Фингалова пещера", "Сказка о прекрасной Мелузине". Две последние увертюры написаны снова к театральным представлениям, но не комическим, а драматическим: к "Рюи Блазу" Гюго и "Аталии" Расина (помимо увертюры, музыка к ним включает и другие номера).

Летом 1826 года 17-летний Мендельсон жил на окраине Берлина, вдали от городского шума, почти в сельской местности. Отцовский дом был окружен огромным тенистым садом, и юноша проводил в нем целые дни, зачитываясь только что переведенными на немецкий язык произведениями Уильяма Шекспира. Особенно привлекали его комедии, неотразимое впечатление произвел "Сон в летнюю ночь".

Относящаяся к раннему периоду творчества великого английского драматурга (предположительно 1594-1595 годы), комедия пронизана редким для Шекспира сказочным колоритом, поэзией светлых юношеских чувств. Она отличается оригинальностью сюжета, сочетающего несколько самостоятельных линий. Летняя ночь - это ночь на Ивана Купалу (24 июня), когда, по народным поверьям, человеку открывается фантастической мир: заколдованный лес, населенный воздушными эльфами и феями с царём Обероном, царицей Титанией и проказником Паком. Пришедшие из английского фольклора не только в английскую, но и в немецкую литературу, эти персонажи в том же 1826 году появились в опере "Оберон" старшего современника Мендельсона, создателя немецкого романтического музыкального театра Вебера. Эльфы вмешиваются в жизнь людей, кружат головы влюблённым. Но и драматические, и комические перипетии приходят к счастливому концу, и в финале на пышной свадьбе правителя страны сочетаются браком ещё две юные пары. Простодушные и грубоватые ремесленники веселят гостей античной любовной трагедией, превращая её в фарс. Одного из них, ткача Основу, проказник Пак наделяет ослиной головой, и тот обнаруживает в своих объятиях царицу эльфов.

Если других композиторов XIX века - Россини, Гуно и Верди, Листа и Берлиоза, Чайковского и Балакирева - вдохновляли преимущественно грандиозные шекспировские страсти, и они писали музыку по его трагедиям, то Мендельсона не особенно увлекла даже история двух влюбленных пар, их злоключения, ревность и счастливое соединение. Главную прелесть для юного музыканта составляла волшебная сторона комедии Шекспира, творческую фантазию будил окружавший его поэтический мир природы, так живо напоминавший созданный Шекспиром мир сказочный. Работа над увертюрой шла быстро: в письме от 7 июня 1826 года Мендельсон пишет о намерении сочинить увертюру, а через месяц рукопись уже готова. По словам Шумана, "расцвет юности чувствуется здесь как, может быть, ни в одном другом произведении композитора, - законченный мастер в счастливую минуту совершил свой первый взлёт". "Сон в летнюю ночь" открывает период зрелости композитора.

Первое исполнение увертюры состоялось в домашней обстановке: Мендельсон сыграл её 19 ноября 1826 года на фортепиано в четыре руки с сестрой Фанни. Премьера прошла 20 февраля следующего года в Штеттине под управлением известного композитора Карла Лёве (вместе с премьерой в этом городе Девятой симфонии Бетховена). А сам автор впервые дирижировал ею в Лондоне в Иванов день - 24 июня 1829 года.

17 лет спустя после написания увертюры Мендельсон - прославленный композитор, пианист и дирижёр, руководитель симфонических концертов Королевской капеллы и хора Домского собора в Берлине - вновь обратился к пьесе "Сон в летнюю ночь". Комедия Шекспира ставилась к дню рождения прусского короля Фридриха-Вильгельма IV: премьера спектакля состоялась 14 октября 1843 года в театральном зале Нового дворца в Потсдаме, а 4 дня спустя - в Шаушпильхаузе в Берлине. Успех был огромным - именно благодаря Мендельсону. Никогда ещё музыка не способствовала в такой степени популярности шекспировской пьесы, о чём высокородный, но отнюдь не высокоумный заказчик-король во время ужина после премьеры, на который был приглашён композитор, высказался так: "Жаль, что ваша прелестная музыка даром растрачена на такую глупую пьесу".

Музыка к комедии, ор. 61, состоит из увертюры и 12 номеров - инструментальных и хоровых, а также драматических диалогов с оркестровым сопровождением. Нередко увертюра и четыре контрастных симфонических номера (1, 4, 5, 6) исполняются в виде сюиты.

"Скерцо" рисует пленительный воздушный мир эльфов, резвящихся в таинственном ночном лесу. "Интермеццо" принадлежит миру человеческому и образует один из редких в этом сочинении тревожных, порывисто-страстных эпизодов (героиня повсюду ищет своего неверного возлюбленного). "Ноктюрну" свойствен умиротворенный склад - под покровом ночи в волшебном лесу стихают страсти, и все погружается в сон. Блестящий, пышный "Свадебный марш" - популярнейшее творение Мендельсона, давно ставшее явлением не только музыкальным. Наиболее значительна увертюра - первый образец нового жанра, созданного Мендельсоном. Имевшая давнюю историю, увертюра в XVII - начале XIX веков не была самостоятельным произведением, а предваряла оперу или драму, ораторию или сюиту, о чём свидетельствовало её название (от французского глагола открывать). И хотя увертюра могла звучать в концерте как отдельная пьеса, создавалась она как часть более крупного замысла. Мендельсон же сразу задумал "Сон в летнюю ночь" как увертюру концертную и к тому же программную, открыв пути для рождения симфонической поэмы - жанра, созданного Листом почти три десятилетия спустя.

При первых выдержанных загадочных аккордах духовых словно поднимается волшебный занавес, и перед слушателями предстает таинственный сказочный мир. В призрачном свете луны, в девственном лесу, среди шелестов и шорохов мелькают неясные тени, водят свои воздушные хороводы эльфы. Одна за другой возникают музыкальные темы, вот уже более полутора столетий пленяющие немеркнущей свежестью и красочностью. Непритязательные лирические мелодии сменяются неуклюжими скачками, напоминающими крики осла, и охотничьими фанфарами. Но основное место занимают опоэтизированные картины природы, ночного леса. Мастерски варьируя тему эльфов, композитор придает ей угрожающий оттенок: перекликаются таинственные голоса, пугая, дразня и заманивая в непроходимую чащу; мелькают причудливые видения. Повторение уже известных музыкальных образов приводит к прозрачному истаивающему эпилогу. Как прощание со сказкой, пробуждение от волшебного сна, медленно и тихо звучит у скрипок прежде задорная и уверенная тема. Ей отвечает эхо. Завершают увертюру, как и открывали, таинственные аккорды духовых инструментов.

Над своей второй программной концертной увертюрой - "Морская тишь и счастливое плавание" - Мендельсон работал летом 1828 года в тиши отцовского дома на окраине Берлина, где два года назад создал увертюру к шекспировскому "Сну в летнюю ночь", ознаменовавшую рождение нового жанра. На этот раз Мендельсона вдохновила поэзия Иоганна Вольфганга Гёте - величайшего немецкого писателя, учёного, театрального деятеля, первого министра Веймарского герцогства. Его лирика открыла новую страницу в поэзии Германии - полнокровная, покоряющая светлым жизнерадостным мироощущением, она была то простой и задушевной, как народная песня, то воскрешала античные мифы, рисовала картины родной природы или раскрывала мудрость Востока. Не случайно к стихам Гёте обращались все немецкие и австрийские композиторы XIX века, от Бетховена и Шуберта до Шумана, Брамса и Гуго Вольфа. Но не только они - на гётевские тексты писали романсы Глинка, Чайковский, Антон Рубинштейн, Лист, Верди и многие другие.

В качестве программы этой увертюры Мендельсон использовал два самостоятельных, но дополняющих друг друга стихотворения "Морская тишь" и "Счастливое плавание" (1795), до него вдохновивших Бетховена на создание небольшой кантаты (1815). Первоначально увертюра обозначалась как "Оркестровая пьеса по двум стихотворениям Гёте".

Морская тишь

Штиль глубокий над водою,
Неподвижно море спит,
И с заботой мрачный кормщик
Гладь незыблемую зрит.
Ниоткуда ни движенья!
Ужас мертвой тишины!
На безмерном протяженье
Ни единой нет волны.

Счастливое плавание

Туман разорвался,
Лазурь прояснилась,
И робкие путы
Срывает Эол.
Вот ветром пахнуло,
Задвигался кормщик,
Скорее! Скорее!
Волна расступилась,
И близятся дали;
Смотрите - земля!

Мендельсон не следовал строго поэтической программе. Он стремился нарисовать не "ужас мёртвой тишины" и тревогу кормщика, бессильного в штиль вести корабль, а впечатление от созерцания безмятежной глади спящего моря. Вероятно, здесь отразились и личные воспоминания: летом 1824 года 15-летний Мендельсон отдыхал на берегу Балтийского моря на курорте Доберан близ Ростока; море, "спокойное как зеркало, без волн, прибоя или шума", поразило его воображение.

Как и "Сон в летнюю ночь", "Морская тишь" впервые прозвучала в родительском доме вскоре после создания, но на этот раз силами оркестра под управлением композитора. Принята она была восторженно, и один из вариантов её темы стал своего рода паролем при встречах друзей. Первое публичное исполнение увертюры состоялось 1 декабря 1832 года также в Берлине под руководством автора. Полтора года спустя, в феврале - апреле 1834 года музыка была переработана (что всегда было свойственно требовательному к себе композитору) и в 1835 году издана как "Третья концертная увертюра", соч. 27 (второй, под опусом 26, оказалась написанная позднее "Фингалова пещера"). Премьера окончательной редакции прошла 4 октября того же года в Лейпциге - она открыла первый концерт, в котором Мендельсон выступил в качестве руководителя знаменитого оркестра "Гевандхауза". Увертюра была сыграна с любовью и выслушана с величайшим вниманием, "в зале и оркестре царила такая тишина, что можно было услышать тончайший звук", - писал Мендельсон.

Вся увертюра пронизана единым светлым радостным чувством, объединяющим медленное вступление ("Морская тишь") и быстрый основной раздел ("Счастливое плавание"). Торжественная тишина царит на бескрайней глади моря, душу охватывает возвышенное благоговейное настроение. Слышны строгие хоральные звучания; словно орган, гудят басы оркестра; короткая попевка переходит от инструмента к инструменту. Но вот повеял легкий утренний ветерок; его первые порывы вызывают радостную суматоху на корабле, который стремительно летит по волнам. Далеко разносятся весёлые клики, обрывки песен. Быстрые пассажи, поднимающиеся из глубины и расплескивающиеся по всему оркестру, а также длительное нарастание звучности создают ощущение напряженного ожидания. Тема начинается совсем тихо у деревянных духовых и лишь затем звучит в полный голос у всего оркестра. Это вариант темы вступления - единственной в увертюре. Видоизменяясь, но не теряя светлого радостного характера, она воплощает различные оттенки общего настроения. Лишь центральный эпизод окрашен в более темные тона, словно сгущаются тени и всплывают воспоминания о штормах и скалах, о бешеных водоворотах, и светлый напев сменяют тревожные и горестные восклицания. Но издалека снова слышится безоблачная тема солирующего кларнета. Счастливое плавание близится к концу, с берега доносятся приветственные залпы, звонко поют трубы, их поддерживает весь оркестр. Завершает увертюру краткий эпизод, перекликающийся с первыми тактами вступления.

История появления увертюры "Рюи Блаз" подробно изложена Мендельсоном в письме к матери из Лейпцига от 18 марта 1839 года: "Шесть или восемь недель тому назад ко мне обратились с просьбой написать для спектакля Театрального пенсионного фонда (очень почтенного и добродетельного учреждения, которое хотело в свой бенефис поставить "Рюи Блаза") увертюру и романс к этой пьесе, так как они надеялись на лучший сбор, если моё имя будет стоять на афише. Я прочёл пьесу, которая столь отвратительна и недостойна, что трудно себе представить, и сказал, что для увертюры у меня нет времени, и сочинил им романс. В понедельник (восемь дней назад) должен был состояться спектакль; в предшествующий вторник пришли эти люди и выразили сожаление, что я не написал увертюры; но они сами очень хорошо понимают, что для такого произведения необходимо время, и в будущем году, если понадобится, они предупредят меня заранее. Это уязвило меня - я обдумал вечером всю вещь, начал партитуру, - в среду целое утро у меня была репетиция концерта - в четверг концерт, - но, несмотря на это, в пятницу утром увертюра находилась у переписчика, в понедельник трижды репетировалась в концертном зале, затем один раз в театре и вечером была исполнена перед этой мерзкой пьесой и позабавила меня так, как ни одна из моих вещей. В ближайшем концерте мы её повторим по желанию публики, но тогда я назову её не увертюрой к "Рюи Блазу", а "Увертюрой для Театрального пенсионного фонда".

И действительно, в программе концерта лейпцигского оркестра "Гевандхауза" 21 марта 1839 года, когда увертюра впервые прозвучала под управлением автора, она именовалась так: "Увертюра (сочиненная для Театрального пенсионного фонда)". Однако понятно, что подобное название сохраниться не могло, и увертюра, вопреки воле Мендельсона, навсегда связала его имя с "этой мерзкой пьесой".

Драма "Рюи Блаз" была написана Виктором Гюго - признанным вождём неистового французского романтизма - в 1838 году и завершила цикл его наиболее ярких романтических драм этого десятилетия, до предела заострив их характерные черты. Социальные антитезы доведены до крайности: главный герой - лакей, влюбленный в королеву, становится идеальным правителем страны, обличителем продажной знати, угнетающей народ. Мендельсону были чужды и образы героев (смелый до дерзости, опьяненный своей любовью простолюдин, робкая, скованная дворцовым этикетом, скучающая в одиночестве королева, задумавший личную и политическую месть жестокий и коварный феодал), и эффектная кровавая развязка (заколов интригана, разоблачённый Рюи Блаз принимает яд и умирает у ног простившей обман королевы), и полный пафоса многословный стихотворный стиль. Поэтому программный заголовок увертюры напоминает слушателю не о сюжете пьесы Гюго, а скорее об общей её атмосфере, духе борьбы и свободолюбия, что находит отражение в своеобразном французском складе музыки, вообще Мендельсону не свойственном. С одной стороны, здесь можно услышать отголоски стиля Великой Французской революции - ораторский пафос, патетику, резкие контрасты, внезапные тревожные смены настроений. С другой стороны, обнаруживается влияние французской комической оперы - присущая ей легкость, беззаботность, искрящееся веселье. И это веселье и жизнеутверждающий дух увертюры прямо противоположны трагическому тонусу и мрачной развязке драмы Гюго.

Увертюру открывают медленные грозные аккорды духовых - словно неумолимое веление рока. Дважды робко начинается трепетная мелодия струнных - и смолкает, никнет, подавленная грозной темой рока. Наконец тема струнных (к ним присоединяются флейты и кларнеты) вырывается на простор и устремляется ввысь. Мятущаяся, вся в движении, в непрерывном развитии, полная волнения и затаенной тревоги, она сочетает жалобные и настойчиво убеждающие интонации. Воля к борьбе крепнет, появляется новая, решительная тема, кажется, что победа уже недалека, - но внезапно возникшие аккорды рока резко обрывают её развитие. Издалека доносятся отголоски веселого празднества, слышится танцевальная музыка; на этом фоне у виолончелей, фаготов и кларнетов проходит певучая лирическая мелодия. В вихре танца возникает ещё одна тема. Изящная и задорная, она звучит всё громче и увереннее. Её сметает вновь начинающаяся борьба - упорная, напряжённая, доходящая до кульминации отчаяния. Вступает бесстрастная тема рока, ей противостоят звуки празднества, и голос любви, и весёлый танец. Ещё один этап борьбы - и нарастающий порыв мятежной темы приводит к окончательной победе: увертюру венчает картина ликующего празднества в торжествующем звучании tutti.

Замысел увертюры "Гебриды, или Фингалова пещера" возник у Мендельсона во время путешествия по Шотландии в 1829 году, при посещении одного из Гебридских островов, расположенных у её западных берегов. В письме от 7 августа Мендельсон приводит музыкальную фразу (она стала первой темой увертюры), "чтобы объяснить, какое странное душевное состояние охватило меня". На острове Стаффа находится гигантская базальтовая пещера высотой около 30, длиной около 70 метров, дно которой всегда покрыто водой. Зеленые волны с шумом ударяют о скалы, а пещера - чёрная, гулкая, с множеством базальтовых колонн - напоминает гигантский орган. Вокруг неё, вблизи и вдали, расстилается безбрежное серое море. В тихую погоду морской прибой рождает мелодичные звуки, а в бурю гром, наполняющий пещеру, разносится на много километров вокруг. Пещера носит имя Фингала (Финна) - легендарного героя кельтского народного эпоса. Его подвиги, по преданию, были воспеты одним из его сыновей, тоже могучим героем и бардом (сказителем) Оссианом (Ойсином), якобы жившим в III веке на юге Ирландии. Песни Оссиана пользовались широкой популярностью в Ирландии и Шотландии, где их пели вплоть до XIX века.

В 1765 году в Шотландии были изданы "Сочинения Оссиана, сына Фингала, переведённые с гэльского языка Джеймсом Макферсоном". Этот шотландский поэт выдал собственные обработки собранных им народных сказаний за подлинные творения кельтского барда, якобы написанные на языке горных шотландцев. Макферсоновская подделка вызвала огромный интерес, была сразу же переведена на основные европейские языки, породила бесчисленных читателей и почитателей. Среди них - Гёте, который сделал поклонником Оссиана героя популярнейшего в свое время романа "Страдания молодого Вертера" (известная ария Вертера из написанной на основе этого романа оперы Массне называется "Строфы Оссиана"). Возможно, именно Гёте, близкий друг семьи Мендельсонов, у которого постоянно гостил юный Феликс, пробудил в нём интерес к Оссиану.

Сочинение увертюры композитор начал осенью 1829 года в Англии, а закончил во время путешествия по Италии 16 декабря следующего года в Риме. Сообщая об окончании работы, он называет новое сочинение увертюрой к "Одинокому острову". В начале 1832 года увертюра подверглась переработке и 14 мая была впервые исполнена в Лондоне под управлением дирижёра Этвуда. Затем композитор внёс ещё некоторые изменения, и 20 июня 1832 года партитура приобрела окончательный вид. Премьера под руководством автора прошла 10 января следующего года в Берлине. В дальнейшем название произведения неоднократно менялось: "Фингалова пещера", "Гебриды", "Оссиан в Фингаловой пещере" и др. В изданной партитуре она именовалась "Фингалова пещера".

С удивительной проникновенностью скромными оркестровыми средствами рисует композитор картину северной природы, у которой, по его словам, "вкус ворвани и чаек". Увертюру высоко ценили не только на заре романтизма, но и в последующее время, притом часто композиторы, придерживавшиеся прямо противоположных эстетических взглядов. "Одним из прекраснейших произведений, которыми мы обладаем", назвал "Гебриды" Вагнер, вообще относившийся к Мендельсону с предубеждением, а Брамс писал так: "Я отдал бы полное собрание своих сочинений, если бы мне удалось создать произведение, подобное "Гебридам"".

Сурово северное море, вечно неспокойное, бескрайнее, сливающееся на горизонте с таким же сумрачным небом. Волна набегает за волной, бьется о скалы одинокого острова, омывает овеянную легендами пещеру. Музыка течёт непрерывным потоком, рождая, как волны, всё новые краткие темы. Вот у фаготов и виолончелей возникает привольная певучая мелодия, словно освещенные солнцем величаво и плавно вздымаются валы. Но недолог покой - неожиданно налетает ветер, дробя волну, высоко вздымая пену и брызги. В неумолчном рокоте моря слышатся отголоски героических сказаний. В перекличке духовых инструментов звучат воинственные призывы, их сменяют просветленная лирическая мелодия скрипок и жалобный напев флейты. Словно издалека доносится мощная поступь приближающегося войска, и вспоминаются звучные строфы "Поэм Оссиана": "Теперь я вижу вождей в гордости их минувших дел. Их души воспламенены воспоминанием о битвах старины и деяниях былых времен. Их глаза, как пламя; их взгляд ищет врагов страны; их могучие руки сжимают мечи; их тело, одетое в сталь, сверкает молниями. Они спускаются, как потоки с гор..." Но героическое видение внезапно рассеивается, и снова мерно катятся волны, плещет прибой. Как прилив и отлив, сменяются бурные и спокойные эпизоды. Подобно далекой светлой мечте возникает пленительная мелодия кларнетов. Затем вновь нарастает волнение, надвигается буря. В конце наступает успокоение, и тихий напев волн завершает увертюру.

А. Кенигсберг

Издатель: фирма "Naxos" (Германия)