Касательно оперетты

Велики и неисчислимы мерзости сценического зрелища, именуемого опереттой. Нищета идиотского шаблона, тошнотворной сентиментальности, дешевой разнузданности, убийственных шуточек, хамство "безумной роскоши", бездонная чёрная тоска извечных ситуаций, банальность унылых "эффектов" - весь этот протухший торт, начиненный мелодраматическими сладостями, политый каким-то кремом с малиновым сиропом, то бишь "мотивчиками", все это неприличие, сладострастно облизываемое кретинами из партера и мелоидиотами с галёрки, весь этот театральный организм, именуемый опереттой, нужно, наконец, пнуть в соответствующее место столь основательно, чтобы всё в нём перевернулось. Конечно, пение, музыка, танец, связанные живым и пульсирующим ритмом, могут создать в театре явление чудесное и увлекательное. Но старую идиотку оперетту надлежит прикончить и даже помучить её немного перед смертью, чтобы впредь неповадно было.

Ведь будь то "Графиня Марица" или "Марина Царица", "Летучая чушь" или "Собачья мышь", "Баяколла", "Перидера", или наоборот, - всегда, вечно одно и то же: графы, финьшампань, гульба, "любовь", демонические героини, дуэтик, балетик, кабинетик, весёлые разгульные песенки, от которых веет кошмаром отчаяния, безумные драматические моменты, позывающие к животному смеху, две влюбленные пары, смертельно остроумный комик, очаровательное недоразумение (скажем, отец не узнает дочку, поскольку та в новых перчатках; целующаяся пара не замечает входящего в комнату полка тяжелой артиллерии и т.д.), дипломатические осложнения на Балканах, магараджа в Париже (чтоб тебя там первое же авто переехало!) - таково приблизительное содержимое типичной оперетты.

Героиня каждого такого непотребства обладает поразительной особенностью: в среднем до пятнадцати раз переодевается. В первом акте она сперва одета в скромный домашний костюмчик: платье из серебряной парчи, усеянное бриллиантами, на голове громадная корона из белых плюмажей. Затем она на минутку удаляется в соседнюю комнату, поскольку граф с горничной должны пропеть дуэт о "грёзе любви". Возвращается. На ней уже зелёное платье. Она поёт с графом и рассыльным (который невесть откуда появился) куплеты о том, что в мае деревья цветут, а вот осенью, как правило, увядают, танцует, уходит, возвращается. На ней уже горностаево-шиншилловый туалет, утыканный какой-то дорогой мерзостью. Во втором акте она переодевается цветочницей, потом, оказавшись совершенно голой, вспоминает "сны детских дней, когда сердце в нас трепещет сильней", швыряет миллион франков музыкантишке из "Табарена", пьёт шампанское, разбивает вдребезги бокал (потому что она демоническая), переодевается мидинеткой (ноги при этом видны до пупка), поёт вдвоём с князем Сашей Лейнамиску о "сладких грёзах любовных снов, когда приходит вновь в кровь любовь", влезает на стол, переодевается генералом, спрыгивает со стола и поёт о том, что военные - это сплошное удовольствие и "любовный чад сплошных утрат". В третьем акте мы снова видим графиню в домашней обстановке; одетая в бальный туалет, она поёт с директором полиции миленькую частушку о шампанском, причем сорок пять неизвестно откуда прибывших шлюх выполняют позади них различные эволюции с крокетными молотками либо с моделями аэропланов (ведь подобные предметы каждый всегда имеет дома под рукой, а уж графиня-то наверняка!), потом появляется комик, переодетый дядюшкой обожаемого Саши, графиня убегает, возвращается в венгерском национальном костюме и выходит замуж за маркиза Булонь-сюр-Мерд.

Поразительно пленительным бывает во всякой оперетте так называемый хор. Это - трупы и трупини во фраках и голубых платьях. Прежде чем графиня появится где-либо, вся эта труппа трупов образует полукруг и упорно себе потявкивает:

Когда же графиня появится впредь?
Её что-то нету давно уж нас средь!

Стоит графине явиться, хорьё восторгается ею и, глядя на капельмейстера, а также грациозно выставляя вперёд левую руку, взывает:

А вот и графиня! Кумир она ж наш!
Любовные, сны ей возьмёшь и отдашь!

Несравненен в своем очаровании язык переводных либретто. Я в этом деле как-никак разбираюсь, поскольку сам перевел их несколько. Влюбленный в живую, искреннюю, непосредственную по своей выразительности речь, я, переводя оперетки, не смог противиться искушению и страстно всобачивал "счастья сон" и "любви кумир", а всё потому, что герой "дивный он", и возлюбленной не жалко отдать "весь мир". Всё ведь должно быть зарифмовано, а посему - ничего не попишешь! Небывалой популярностью пользуется в опереттах словечко "сон". Ради рифмы дочь, например, обращаясь к отцу, зачастую называет его "дивный сон", графиня умоляет лакея принести ей шампанского "словно во сне", кто уходит "вон", у того, само собой разумеется, сбудется "сладкий сон", где бы ни появлялось "вновь", там без "снов" ни шагу, если уж "весны", то и "сны", и уж конечно: "Помнишь, ах! В сладких снах". Простенько и замечательно также словечко "крас" (родительный падеж множественного числа от существительного "краса"): "Вы мне милей всех крас, пойдемте в лес тотчас, там ждёт блаженство нас!" либо: "А я тут жду как раз с томленьем ваших крас!" Этого слова в переводах оперетт я, признаться, не употребляю никогда (клянусь всем святым!), но что касается "снов" и "мечт" - случается: "Узнай же ты / мои мечты!" - дивно, не правда ли?

О современной опереточной музыке я уж не пишу. Однако уверен, что в настоящем музыканте она вызывает такое же омерзение, как либретто - в поэте. В ней безраздельно царит венско-берлинская дешёвка; попадается, правда, красивый "Wiener Walzer" либо шлягер а-ля знаменитый "Юзик" из "Мадам Помпадур", но в общем - австрийская слащавость, немецкая "Gemutlichkeit" (благодушие), международная "шиммистость" берут верх.

Дурацкое это зрелище, нищету коего подчеркивают всё более роскошные наряды, должно решительно уступить место музыкальной комедии - без хоров, графов, "красоток", шампанского, без ослепительных туалетов примадонны (50 % сметы и успеха), без наддунайско-черногорского фольклора и берлинских кретинизмов (типа: "Schatzi, zeig mir dein Fratzi" ("Канашка, где твоя мордашка") или чего-нибудь в этом роде).

Дебелую эту докучную немчуру, эту расфуфыренную "фрау Раффке" театрального искусства самое время препроводить в паноптикум ...

Обсудить на Форуме