Действующие лица:

Ковалёв
Иван Яковлевич
Чиновник
Доктор
Прасковья Осиповна
Квартальный
Иван
Нос
Лакей
Отражающий гость
Провожающий
Дама
Подточина
Ее дочь
Барыня
Гайдук
Мать
Пётр Федорович
Иван Иванович
Торговка
Ярыжкин
1-й прибывший
Спекулятор

ПЕРВЫЙ АКТ

ВСТУПЛЕНИЕ

Иван Яковлевич бреет Ковалёва.

КОВАЛЁВ. У тебя, Иван Яковлевич, вечно воняют руки.

ИВ. ЯКОВЛ. Отчего бы им вонять?

КОВАЛЁВ. Не знаю, братец, только воняют.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Цирюльня Ивана Яковлевича. Иван Яковлевич спит. Прасковья Осиповна печёт хлебы.

ИВ. ЯКОВЛ (просыпается). А... (чувствует запах хлеба). Сегодня я, Прасковья Осиповна, не буду пить кофею, а вместо того хочется мне горячего хлебца с луком.

ПРАСК. ОСИП. (про себя). Пусть, дурак, ест хлеб, мне же лучше: останется кофею лишняя порция.

ИВ. ЯКОВЛ. (про себя). То есть, хотелось бы и того и другого, но совершенно невозможно требовать двух вещей сразу. Прасковья Осиповна не любит таких прихотей.

Прасковья Осиповна швыряет Ивану Яковлевичу хлеб.

ИВ. ЯКОВЛ. (режет хлеб). Плотное! Что бы это такое было? (Вытаскивает из хлеба нос). Нос! Нос!

ПРАСК. ОСИП. Где это ты, зверь, отрезал нос? Мошенник! Пьяница! Я сама на тебя донесу полиции. Разбойник какой! Вот я от трёх человек слышала, что ты во время бритья так теребишь носы, что еле держатся.

ИВ. ЯКОВЛ. Постой, Прасковья Осиповна, я заверну его в тряпочку и положу в уголок. Пусть там полежит маленечко, а после я его вынесу.

ПРАСК. ОСИП. И слышать не хочу, чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному
носу. Сухарь поджаристый! Знай умеет только бритвой возить по ремню, а долга своего скоро совсем не в состоянии будет исполнять. Потаскушка! Негодяй! Чтоб я стала за тебя отвечать полиции! Ах, ты, пачкун, бревно глупое! Вон его! Вон, вон, вон, вон!..

ИВ. ЯКОВЛ. Чёрт его знает, как это сделалось. Пьян ли я вчера возвратился или нет, уж наверное сказать не могу, а по всем приметам должно быть происшествие несбыточное, ибо хлеб - дело печёное, а нос? Совсем не то. Ничего не разберу!

Наступает тьма. Виден призрак квартального надзирателя. Снова светло. Призрака нет.

ПРАСК. ОСИП. Неси, куда хочешь, чтобы духу его не слыхала!

КАРТИНА ВТОРАЯ

Иван Яковлевич мечется по набережной. Обронил нос, но это заметил будочник.

БУДОЧНИК. Подыми! Вон ты что-то уронил.

Иван Яковлевич поднимает и снова мечется. Он никак не может избавиться от носа. Ему попадаются знакомые, которые его спрашивают: "куда идешь?" или "кого так рано брить собрался?"

КВАРТАЛЬНЫЙ. Подойди сюда, любезный.

ИВ. ЯКОВЛ. Желаю здравия вашему благородию.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Нет, нет, братец, не "благородию", скажи-ка, что ты там делал, стоя у реки?

ИВ. ЯКОВЛ. Ей-богу, сударь, ходил брить да посмотрел, шибко ли река идёт.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Врёшь, врёшь, этим не отделаешься. Изволь-ка отвечать!

ИВ. ЯКОВЛ. Я вашу милость два раза в неделю или даже три готов брить без всякого прекословия.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Нет, приятель, это пустяки. Меня три цирюльника бреют да ещё за большую честь почитают. Изволь-ка рассказать, что ты там делал?

Становится абсолютная тьма.

Антракт (ударные инструменты).

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Спальня Ковалёва.

КОВАЛЁВ (просыпается). Брр! Брр! Брр! (Выходит из-за ширмы. Он без носа.)
Вчерашним вечером вскочил у меня прыщик на носу... Зеркало!

(Иван подает Ковалёву зеркало).

КОВАЛЁВ. Как! Что такое, что? Нос... Где же нос? Не может быть! Воды мне, полотенце!

(Иван подает требуемое).

КОВАЛЁВ. Точно! Нет носа! Не может быть! Да я ещё, верно, сплю!

(Иван щиплет Ковалёва).

КОВАЛЁВ. Ой! кажется не сплю (опять смотрит в зеркало). Все нет носа... Одеться мне!

(Иван полает ему одежду. Ковалёв одевается.)

ИВАН. А если спросят, куда ушли, как сказать?

КОВАЛЁВ. К обер-полицмейстеру.

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

Казанский собор. Несколько молящихся обоего пола. Полумрак. Пение хора без слов с сопрано соло. Входит Ковалёв. Он прикрывает платком отсутствие носа. Замечает, что его нос - тут, в церкви. Покашливает.

КОВАЛЁВ (про себя). Как подойти к нему? По всему - по мундиру, по шляпе - видно, что он статский советник. Чёрт его знает, как это сделать!

КОВАЛЁВ (обращаясь к Носу). Милостивый государь! Милостивый государь!

НОС. Что вам угодно?

КОВАЛЁВ. Мне странно, милостивый государь, мне кажется, вы должны знать свое место, а я вас вдруг нахожу... и где же? В соборе... Согласитесь.

НОС. Я не могу понять, как вы изволите говорить объяснитесь.
КОВАЛЁВ. Как мне объяснить ему? Конечно, я - майор... Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту апельсины, можно сидеть без носа, но у меня в виду получить... при том, будучи во многих домах знаком с дамами - Чехтарева, статская советница, и другие... Вы посудите сами!.. Я не знаю, милостивый государь, извините,.. если смотреть на это сообразно с правилами долга и чести.., вы сами можете понять...

НОС. Ничего решительно не понимаю, изъяснитесь удовлетворительнее.

КОВАЛЁВ. Милостивый государь! Я не знаю, как понимать слова ваши... Здесь все дело совершенно очевидно. Или вы хотите... Ведь вы - мой собственный нос!

НОС. Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. При том между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего мундира, вы должны служить в сенате или по крайней мере в юстиции, я же - по учёной части...

ГАЙДУК. Пропусти, пропусти, пропусти!

Входит пожилая и тоненькая дама. Ковалёв заигрывает с ней. Нос в это время выходит из собора.

КОВАЛЁВ (отскакивает, будто обжегшись). Ай, где же он, где же он? Ведь он - мой нос! Где, где, где?

ВТОРОЙ АКТ

Вступление

Ковалёв сидит на извозчике.

КОВАЛЁВ (кричит). У себя полицмейстер?

ПРИВРАТНИК. Никак нет, только что уехали.

КОВАЛЁВ. Вот тебе раз!

ПРИВРАТНИК. Да! А оно и не так давно, но уехал. Минуточкой бы пришли раньше, то, может, и застали бы дома.

КОВАЛЁВ. Пошёл!

ИЗВОЗЧИК. Куда?

КОВАЛЁВ. Пошёл прямо!

ИЗВОЗЧИК. Как прямо? Тут поворот. Направо или налево?

КОВАЛЁВ. В газетную экспедицию.

КАРТИНА ПЯТАЯ

В газетной экспедиции. Очень маленькая комната. Седой чиновник в очках принимает объявление, которое даёт лакей графини. Кроме них в комнате 8 дворников.

ЛАКЕЙ. Поверите ли, сударь, что собачонка не стоит и восьми гривен, то есть я не дал бы за неё и восьми грошей, а графиня любит, ей-богу, любит и тому, кто отыщет, сто рублей!

ДВОРНИКИ. Сто рублей! Сто рублей!

Вбегает Ковалёв.

КОВАЛЁВ. Кто здесь принимает объявления? (Обращаясь к чиновник.) А, здравствуйте!

ЧИНОВНИК. Моё почтение.

КОВАЛЁВ. Я желаю припечатать.

ЧИНОВНИК. Позвольте! Прошу немножечко повременить.

ЛАКЕЙ (продолжает). Если сказать по приличию, то вот так, как мы теперь с вами, вкусы людей совсем не совместны: уж когда охотник, то держи легавую собаку или пуделя, не пожалей пятисот, тысячу дай, но зато уж чтобы была собака хорошая.

КОВАЛЁВ (к чиновнику). Милостивый государь! Позвольте вас попросить...

ЧИНОВНИК. Сейчас!.. Два рубля сорок три копейки.

КОВАЛЁВ. Мне... очень нужно.

ЧИНОВНИК. Рубль шестьдесят четыре копейки... Что вам угодно?

КОВАЛЁВ. Я прошу... Случилось мошенничество или плутовство. Я до сих пор не могу никак понять, я прошу только припечатать, что тот, кто ко мне этого подлеца предоставит, получит достаточное вознаграждение.

ЧИНОВНИК. Позвольте узнать, как ваша фамилия.

КОВАЛЁВ. Нет, зачем фамилия? Мне нельзя сказать ее. У меня много знакомых: Чехтарева, статская советница, Пелагея Григорьевна Подточина, штаб-офицерша... Вдруг узнают! Боже сохрани! Можете просто написать: коллежский асессор или, ещё лучше, состоящий в майорском чине.

ЧИНОВНИК. А сбежавший был ваш дворовый человек?

КОВАЛЁВ. Какой дворовый человек! Это ещё не такое большое мошенничество. Сбежал от меня... нос...

ЧИНОВНИК. Тс, какая странная фамилия! И на большую сумму этот господин Носов вас обокрал?

КОВАЛЁВ. Нос, то есть... Вы не то думаете! Нос, мой собственный нос пропал!

Сообщение Ковалёва рассмешило дворников.

ДВОРНИКИ. Нос пропал! Нос пропал! У него нос пропал! Ха, ха, ха, ха, ха!

ЧИНОВНИК (ему тоже смешно). Хе, хе, хе, хе, хе! Да каким же образом пропал?

КОВАЛЁВ. Чёрт хотел пошутить надо мною.

ЧИНОВНИК. Я что-то не могу хорошенечко понять. Да-с!

КОВАЛЁВ (жалобно). Я не могу вам сказать, каким образом, но главное то, что он разъезжает по городу и называет себя статским советником, и поэтому я вас прошу объявить, чтобы поймавший предоставил его немедленно ко мне в самом скорейшем времени. Вы, посудите, в самом деле, как же мне быть без такой заметной части тела! Это не то, что какой-нибудь мизинец на ноге, который я в сапог и никто не увидит, если нет его.

ДВОРНИКИ. В сапог - и не видно.

ЧИНОВНИК. Точно, не видно!

КОВАЛЁВ. Я бываю по четвергам у статской советницы Чехтаревой... Подточина, Пелагея Григорьевна, штаб-офицерша, и у ней дочка очень хорошенькая... Вы посудите сами, как же мне теперь... мне теперь к ним нельзя явиться! (всхлипывает).

Чиновник задумался. Дворники переминаются с ноги на ногу.

ЧИНОВНИК. Нет, я не могу поместить такого объявления в газетах.

КОВАЛЁВ. Как? Отчего?

ЧИНОВНИК. Так газета может потерять репутацию. Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то... и так уж говорят, что печатается много несообразностей и ложных слухов.

КОВАЛЁВ. Да чем же эго дело несообразное? Тут, кажется, ничего нет такого.

ЧИНОВНИК. Это вам кажется, что нет, а вот на прошлой неделе такой же был случай. Пришел чиновник таким же образом, как вы теперь пришли, принес записку, - денег по расчету пришлось два рубля и семьдесят три копейки, - и все объявление состояло в том, что сбежал пудель черной шерсти. Кажется, что бы тут такое?! А вышел пасквиль: пудель-то этот был сбежавший казначей, не помню, какого заведения.

ДВОРНИКИ. Вишь ты, как оно вышло!

ЧИНОВНИК. Вот оно что!

КОВАЛЁВ. Да ведь я вам не о пуделе делаю объявление, а о собственном своем носе, стало быть, почти то же, что о себе самом.

ЧИНОВНИК. Нет, такого объявления я никак не могу поместить.

КОВАЛЁВ. Да когда у меня точно пропал нос!

ЧИНОВНИК. Если пропал, то это - дело медика. Говорят, что есть такие люди, которые могут приставить какой угодно нос. Но впрочем я замечаю, что вы, должно быть, веселый человек и любите в обществе пошутить.

КОВАЛЁВ. Клянусь, как бог свят. Пожалуй, уж если до того дошло, то я покажу вам.

ЧИНОВНИК. Зачем беспокоиться! Впрочем если не беспокойство, то желательно бы взглянуть!

Ковалёв отнимает платок от лица.

ЧИНОВНИК. В самом деле! Чрезвычайно странно! Место совершенно гладкое, как будто бы только что выпеченный блин.

ДВОРНИКИ. Да, до невероятности ровное.

КОВАЛЁВ. Ну, вы и теперь будете спорить? Вы видите, что нельзя не напечатать! я буду вам особенно благодарен и очень рад, что этот случай доставил мне удовольствие с вами познакомиться.

ЧИНОВНИК. Напечатать, конечно, дело не большое, только я не предвижу в этом никакой для вас выгоды. Если хотите, то отдайте тому, кто имеет искусное перо, описать как редкое произведение натуры и напечатать эту статейку в "Северной Пчеле" (нюхает табак) для пользы юношества или так, для общего любопытства. Мне, право, очень прискорбно, что с вами случился такой анекдот. Не угодно ли вам понюхать табачку? Это разбивает головные боли. Даже в отношении к гемороидам это очень хорошо.

КОВАЛЁВ (раздраженно стучит по столу). Я не понимаю, как вы находите место шуткам, разве вы не видите, что у меня нет именно того, чем бы я мог понюхать? Чтоб чёрт подрал ваш табак! Я теперь не могу смотреть на него и не только на скверный ваш березинский, но хоть бы вы поднесли мне самого Ране (убегает в сердцах).

ДВОРНИКИ (дают объявления). Отпускается в услужение кучер трезвого поведения. Отпускается дворовая девка девятнадцати лет от роду, упражнявшаяся в прачешном деле, годная и для других работ. Мало подержанная коляска, вывезенная в 1814 году из Парижа, без ре... Прочные дрожки без одной рессоры... Желающих купить старые подошвы просят являться к переторжке каждый день от восьми до трех часов утра. Дача со всеми угодьями, двумя стойлами для двух лошадей и местом, на котором можно развести превосходный березовый или... Новые, полученные из Лондона семена репы и редиса. Молодая горячая лошадь 17 лет от роду...

Антракт (оркестр)

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Квартира Ковалёва. В передней на диване лежит Иван, плюёт в потолок и играет на балалайке.

ИВАН.
Непобедимой силой привержен я к милой.
Господи, помилуй её и меня!
Царская корона - была б моя милая здорова!
Господи, помилуй её и меня (стук в дверь).

Иван отворяет. Входит Ковалёв.

КОВАЛЁВ. Ты, свинья, видимо, глупостями занимаешься! (проходит к себе в комнату). Боже мой, боже мой, за что такое несчастье! Будь я без руки или без ноги, все бы это лучше, а без носа человек чёрт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин, просто возьми и выброси за окошко! И пусть бы уже на войне отрубили или я сам был причиною, но ведь пропал ни за что, ни про что, пропал даром, ни за грош. Только нет, не может быть, невероятно, чтобы пропал нос, никаким образом невероятно. Это или во сне снится или просто грезится... Может быть, я как-нибудь ошибкою выпил вместо воды водку, которою вытирают после бритья себе бороду. Иван, дурак, не принял, и я верно, хватил ее (смотрит в зеркало и щиплет себя). Экой пасквильный вид!

ТРЕТИЙ АКТ

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Окраина Петербурга. На сцене дилижанс, совершенно пустой. На козлах дремлет кучер. Квартальный распределяет 10 полицейских в засаду.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Властью моей даётся повеление изловить сей же миг сего работника и привесть на расправу ко мне.

1-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Чудеса завелись!

2-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Чудные дела!

3-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А что?

1- ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Помилуй, увидел бы ты!..

2-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Долго ли до греха! перепугают доброго человека так, что после ни одна баба не возьмется вылить переполоху...

КВАРТАЛЬНЫЙ. Дам я всем переполоху! Что вы? А? Не хотите слушаться? А? Вы, верно, держите их руку? А? Вы - бунтовщики? А? Что это? А? Вы заводите разбой? А? Вы.. А? Вы... А? А? Я донесу!.. Ступай, Андрюшка, с правой стороны садись. Стой! Стой! Пусть сядет Пётрушка. Теперь дело пойдет. Ступай туда! Да не напирайте так, черти! Говорю вам, не напирай!

4-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А! Что?

КВАРТАЛЬНЫЙ. А вот что! Ступай, помоги! Бегите, летите птицею. Что б я вас! Что б вы мне!

5-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Что же делать?

КВАРТАЛЬНЫЙ. Как что? Что вы, братцы! Слава богу, волосы у вас чуть не в снегу, а до сих пор ума не нажили! Постойте, я сейчас все укажу.

6-й ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Это - проворная, видно, птица! Этакого человека не худо повесить на верхушке дуба вместо паникадила.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ (сидя в засаде, запевают песню).
Поджав хвост, как собака,
как Каин, он затрясся весь,
из носа потекла табака...

Появляются провожающая дама, провожающий господин и путешественник.

ПРОВОЖАЮЩАЯ ДАМА. Как можно такою позднею порою отправляться в такую дальнюю дорогу!

ПРОВОЖАЮЩИЙ ГОСПОДИН. Конечно! Неровен час, нападут разбойники или другой недобрый человек.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Пусть бог милует от разбойников! И к чему рассказывать этакое на ночь!

ПРОВОЖАЮЩАЯ ДАМА. Вы не верьте ему: все это выдумки. Так вдруг придёт в голову и начнет рассказывать.

ПУТЕШЕСТВЕННИК. Я и знаю, что он шутит, а все-таки страшно слушать. Вот этакое он всегда говорит. Иной раз слушаешь, слушаешь да и страшно станет.

ПРОВОЖАЮЩИЙ ГОСПОДИН. Разбойники не разбойники, а время темное, не годится совсем ехать. Да и кучер; он такой тендитный, да и маленький, его всякая кобыла побьёт. Да и при том он уже, верно, наклюкался, и пистоли его давно уже заржавели. Если бы вы их видели! Там такие, что прежде ещё, нежели выстрелит, разорвет их порохом. И руки себе поотобьет, и лицо искалечит, и навеки несчастным останется.

ПУТЕШЕСТВЕННИК. Бог знает, что вы говорите. Я и слушать вас не хочу. И бог наказывает за такие речи,

Полицейские ведут беседу.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ.
- Может быть это и не сатана?
- Хоть что хочешь говори, а не обошлось без нечистой силы Я держу заклад, что это не дело век, а чёрт.
- А как он одет?

Появляются отец, мать и два сына.

ОТЕЦ. Теперь благослови, мать, своих детей. Подойдите, дети, к матери!

МАТЬ. Пусть хранит вас божья матерь! Не забывайте мать вашу!

ОТЕЦ. Молитва материнская и на воде и на земли спасает.

1-Й И 2-Й СЫН. Прощай, прощай! Пусть же хранит бог от всякого несчастья.

МАТЬ. Пришлите хоть весточку.

ОТЕЦ. Теперь по обычаю христианскому надо перед дорогою всем присесть.

Отец, мать и два сына садятся прямо на землю. Через некоторое время истают. Сыновья садятся в дилижанс.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ.
- Так нет? Нет.
- Тебе, небось, и нужды нет?
- А что мне делать?
- Надобно же было какому то дьяволу, - чтоб ему не довелось, собаке, по утру рюмку водки выпить! - вмешаться, право, как будто на смех!
- Те! Там теперь будет добрая попойка.
- Как бы только нам не опоздать!

У дилижанса останавливаются Пётр Федорович и Иван Иванович.

ИВАН. ИВАНОВИЧ. Здравствуйте, Пётр Федорович!

ПЁТР ФЕД. Доброго дня желаю любезному другу и благодетелю Иоанну Иоанновичу.

ИВ. ИВ. Вы, как я вижу, устали, потому что ваша раненая нога мешает.

ПЁТР ФЕД. Моя нога? Хи, хи, хи, хи!

ИВ. ИВ. Ха, ха, ха, ха!

Появляется старая барыня. Приживалки усаживают ее в дилижанс.

ПЁТР ФЕД. Я нам доложу о себе, любезнейший друг и благодетель Иоанн Иоаннович, что я делывал на веку своем и не такие походы. Ах! Я расскажу вам, каким манером я перелез через забор к одной хорошенькой немке.

ИВ. ИВ. Ха, ха, ха, ха!

Иван Иванович и Пётр Федорович садятся в дилижанс.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ.
- Нет, тут не на шутку сатана вмешался!
- Чудно, право! А дай понюхать табачку! У тебя славный табак.
- Кой чорт, славный! Старая курица не чихнет!
- Ап-чхи!

БАРЫНЯ (из окна). Я хочу вам рассказать одно особенное происшествие. Я этим летом умру. Смерть моя уже приходила за мной.

ПРИЖИВАЛКИ. Бог знает, что вы говорите.

БАРЫНЯ. Я прошу вас исполнить мою волю. Когда я умру, похороните меня возле церковной ограды. Платье наденьте на меня серенькое. Атласного платья, что с малиновыми полосками, не надевайте: мертвым уж не нужно платья.

ПРИЖИВАЛКИ. Бог знает, что вы говорите. Когда ещё будет смерть, а вы уже стращаете такими словами!

БАРЫНЯ. Нет, я уж знаю, когда моя смерть. Вы однако не горюйте за мной: я уже старуха, довольно пожила, да и вы стары, мы скоро увидимся на том свете!

Появляется торговка.

ТОРГОВКА. Бублики, бублики! Ей богу, хороши! Купите! Бублики, бублики!

ПОЛИЦЕЙСКИЕ. Какая славная бабешка. Очень лакомый кусочек! А подойди-ка сюда!

Торговка испуганно приближается к полицейским.

ПОЛИЦЕЙСКИЕ. А это что такое? А это что? Ха-ха-ха-ха! Позвольте мне полюбопытствовать! Вот бы ее нам того!

ТОРГОВКА. Ой, ой, ой!

Полицейские выскакивают из засады, окружают торговку, щупают её, уводят за сцену.

ПОСЛЕДНИЕ ВОЗГЛАСЫ ОТЪЕЗЖАЮЩИХ:
- Сударыня! Здесь пребудет приятность времени, проведенного с вами!
- Прощайте, матушка, прощайте, матушка!
- Эк народу навалило!
- Эй вы, борода, куда лезете? Не видите: дама?
- Батюшки! Приперли со всех сторон!
- Ты что лезешь в самое рыло? Стой, платок украли!

Кучер трубит в рожок. Дилижанс трогается. Навстречу ему бежит запыхавшийся Нос.

НОС. Стой, стой!

Лошадь, испугавшись крика Носа, бегает от него. Нос - за ней. Оба спотыкаются и падают.

НОС. Ах! Ой!

КУЧЕР. Караул! (Стреляет по Носу, но не попадает.)

ОТЪЕЗЖАЮЩИЕ. Что случилось? Что случилось?

Пассажиры выскакивают из дилижанса. Старая барыня бежит за Носом. Нос, убегая от нее, спотыкается о спящего квартального. Квартальный просыпается и свистит.

БАРЫНЯ. Держи, держи!

НОС. Как вы смеете! Я занимаю государственную должность и довольно значительную!

КВАРТАЛЬНЫЙ. А? Что? Держи!

Нос отстреливается. Полицейские бегут на свист.

БАРЫНЯ. Держите, держите!

ПОЛИЦЕЙСКИЕ. Как? Что? Где? Здесь! Огня, огня!

ОТЪЕЗЖАЮЩИЕ. Не бойтесь, хватайте!

КВАРТАЛЬНЫЙ. Ребята, вперед!

ПОЛИЦЕЙСКИЕ. Не бойтесь! прямо хватайте! Что струсили?

Все окружают Нос и бьют его.

ВСЕ. Так его! Так его! Так его! Нос от битья принимает свой вид. Все. Нос!!

Кучер оправляет лошадь и трогается. Пассажиры бегут за ним. Квартальный завертывает нос в бумажку и вместе с полицейскими уходит за сцену.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Квартиры Ковалёва и Подточиной.

КВАРТАЛЬНЫЙ (в дверях). Здесь ли живет коллежский асессор Ковалёв?

КОВАЛЁВ. Войдите! Майор Ковалёв здесь. Кварт Вы изволили затерять свой нос?

КОВАЛЁВ. Так точно.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Он теперь найден!

КОВАЛЁВ. Что вы говорите! Каким образом?

КВАРТАЛЬНЫЙ. Странным случаем его перехватили почти на дороге и паспорт давно был написан но одного чиновника. Ха, ха, ха, ха!

КОВАЛЁВ. Где же он, где же он?

КВАРТАЛЬНЫЙ. И странно то, что я сам сначала - ха, ха, ха! - принял его за господина, но, к счастию, были со мной очки, и я тотчас увидел, что это был нос.

КОВАЛЁВ. Да где же он, где же он?

КВАРТАЛЬНЫЙ. Ведь я близорук и если вы станете передо мной, то я вижу только, что у вас лицо, но ни носа, ни бороды, ничего не замечу.

КОВАЛЁВ. Да где он?

КВАРТАЛЬНЫЙ. Моя тёща то есть мать мой жены, тоже ничего не видит.

КОВАЛЁВ. Где же он? Где? Я сейчас побегу.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Не беспокойтесь (спокойно развертывает нос. Ковалёву не терпится). Я, зная, что он вам нужен, принес его с собой, и странно то, что главный участник в этом деле есть мошенник цирюльник на Вознесенской улице, который сидит теперь на съезжей. Я давно подозревал его в пьянстве и воровстве и ещё третьего дня стащил он в одной лавочке бортище пуговиц. Нос ваш совершенно таков, как был (показывает Ковалёву нос).

КОВАЛЁВ. Так! Он! Точно он! Выкушайте сегодня со мной чашечку чая!

КВАРТАЛЬНЫЙ. Почел бы за большую приятность, но никак не могу: мне нужно заехать отсюда в смирительный дом. Страшная поднялась дороговизна на все припасы!

КОВАЛЁВ. Вот и прыщик на левой стороне. Так! Он, он!

КВАРТАЛЬНЫЙ. У меня в доме живет тёща, то есть мать моей жены, и дети, - старший особенно подает большие надежды, - но средств на воспитанье совершенно нет.

Ковалёв дает квартальному деньги.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Но средств для воспитанья совершенно нет.

Ковалёв опять дает деньги.

КВАРТАЛЬНЫЙ. Но средств для воспитанья совершенно нет.

Ковалёв дает ещё денег, и квартальный уходит.

КОВАЛЁВ (радуется). Он, точно! Он! Вот и прыщик на левой стороне! Он, он! Мой собственный нос! Нос найден - нужно его приставить, поместить на свое место между двух щек. А вдруг не пристанет? (Ковалёв приставляет перед зеркалом нос). Не приклеивается. О, ужас! Не держится! Ну, ну, же, полезай, дурак! Неужели он не прирастёт? Господи! Не прирастает! Эй, Иван! Иван!

ИВАН (входя). Изволили спрашивать?

КОВАЛЁВ. Ты ступай туда...

ИВАН. Куда?

КОВАЛЁВ. За доктором ступай, скажи ему...

Иван уходит.

КОВАЛЁВ. Ну, ну, полезай, дурак! Не пристает, не пристает!

ДОКТОР. Куда тут?

ИВАН. Сюда, батюшка, сюда! Этакое дело, уж, точно, никак неожиданное...

КОВАЛЁВ. Спаситель мой! Спасите! Бог наградит вас, за то, что посетили несчастного.
ДОКТОР. Как давно случилось несчастье?

КОВАЛЁВ. Проснулся довольно рано и увидел вместо носа преглупое, ровное и гладкое место!

ДОКТОР. А у вас все, что ни есть, на своем месте? А?

КОВАЛЁВ. А вам какое дело, что у меня есть?

ДОКТОР. Ага! Ага! Сядьте и поверните голову (щёлкает).

КОВАЛЁВ. Ай!

ДОКТОР. Это ничего. Гм!.. Поверните голову на правую сторону. Так! (Опять щёлкает).

КОВАЛЁВ. Ай!

ДОКТОР. Гм! Нет, нельзя! Вы уж лучше так оставайтесь, потому что можно сделать ещё хуже.

КОВАЛЁВ. Сделайте милость, нет ли средства?

ДОКТОР. Оно, конечно, приставить можно, но я вас уверяю, что это для вас хуже.

КОВАЛЁВ. Как-нибудь приставьте. Хоть не хорошо, лишь бы только держался. Я даже могу его слегка подпирать рукою в опасных случаях, я же при том не танцую, чтобы повредить каким-нибудь неосторожным движением. Ах, приставы? Все, что относится насчет благодарности за визиты, уж, будьте уверены, сколько дозволят мои средства...

ДОКТОР. Верите ли, что я никогда из корысти не лечил. Это противно моим правилам и моему искусству. Правда, я беру да визиты, но единственно с тем только, чтобы не обидеть моим отказом. Конечно, я бы приставил вам нос, но я вас уверяю честью, если вы уже не верите моему слову, что это будет гораздо хуже. Предоставьте лучше действию самой натуры. Мойте чаще холодною водою и я вас уверяю, что вы, не имея носа будете так же здоровы, как если бы имели его. А нос я вам советую положить в банку со спиртом или, ещё лучше, влить туда две ложки острой водки и подогретого уксуса, и тогда вы сможете взять за него порядочные деньги. Я даже сам возьму его, если вы только не подорожитесь.

КОВАЛЁВ. Нет, нет, ни за что не продам. Лучше пусть он пропадёт.

ДОКТОР. Извините. Я хотел быть вам полезным... Что же делать? По крайней мере вы видели мое старание.

Доктор уходит.

КОВАЛЁВ. Ну, ну, ну же, полезай, дурак! (Рыдает). Ой, ой, ой.

Входит Ярыжкин.

ЯРЫЖКИН (в сторону). Экой пасквильный вид, ха, ха, ха!

КОВАЛЁВ (увидя Ярыжкина). Неужели же он не пристанет?

ЯРЫЖКИН. А вы поплюйте]

Ковалёв плюет. Нос отваливается.

КОВАЛЁВ. Тьфу, тьфу! Нет, нельзя приставить.

ЯРЫЖКИН. Вы бы попробовали гомеопатического средства!.. Каким же образом, какими же судьбами это приключилось?

КОВАЛЁВ. Виною этого должен быть не кто другой, как штаб-офицерша Подточина, которая желала, чтобы я женился на ее дочке. Я сказал, что ещё молод, что нужно мне послужить лет пяток, чтобы уже было ровно сорок два года, и потом штаб-офицерша, - верно, из мщения, - решилась меня испортить и наняла для этого каких-нибудь колдовок-баб, потому что никаким образом нельзя предположить, чтобы нос был отрезан: никто не входил ко мне в комнату. Цирюльник же Иван Яковлевич брил меня ещё в среду. В продолжение среды и даже весь четверток нос у меня был цел. Притом Рыла бы мною чувствуема боль, и, без сомнения, рана не могла бы так скоро зажить и быть гладкою, как блин.

ЯРЫЖКИН. Дело очень, очень плохо.

КОВАЛЁВ. Звать ли штаб-офицершу формальным порядком в суд или явиться к ней самому и уличить её...

ЯРЫЖКИН. Не согласится ли она без бою возвратить вам то, что следует? А? Напишите ей: если нос не будет и так далее... Милостивая государыня!

КОВАЛЁВ. Ладно, напишу (садится писать) Пелагея Григорьевна...

Освещается другая половина сцены, обнаруживая Подточину и её дочь. Ковалёв с Ярыжкиным погружаются во мрак.

ПОДТОЧИНА ДОЧЬ (гадая на картах). Опять, опять дорога. Интересуется какой-то бубновый король... Слёзы, любовное письмо с левой стороны, трефовый изъявляет большое участие, но какая-то злодейка мешает,
ПОДТОЧИНА МАТЬ. А кто бы, ты думала, был трефовый король?

ДОЧЬ. Не знаю, не знаю.

МАТЬ. Платов Кузьмич Ковалёв!

ДОЧЬ. Вот уж, верно, не он! Я хоть что ставлю - не он.

МАТЬ. Не спорь, не спорь, нет другого трефового короля.

ДОЧЬ. Нет, нет, не он.

Входит Иван с письмом.

ИВАН. А, смею ли спросить, не с Пелагеей ли Григорьевной госпожою Подточиной имею честь говорить?

МАТЬ. Так точно.

ИВАН. Письмецо...

ДОЧЬ. Ах, как ощутительно приближение весны. Сердце моё бьётся, как будто все кого-то покидает. В ушах у меня вечный шум, но неужели мое сердце равнодушно ко всем исканиям! Ах, нет!

МАТЬ. Читай, Ковалёв пишет.

ДОЧЬ. А? (Читает). "Милостивая государыня (дальше читает вместе с матерью) Пелагея Григорьевна! Не могу понять странного с вашей стороны действия. Будьте уверены, что, поступая таким образом, вы ничуть не принудите меня жениться на вашей дочери. Поверьте, что история насчёт моего носа совершенно мне известна, равно как и то, что в этом вы главные участницы, а не кто другой. Внезапное его отделение с своего места, побег и маскирование то под видом одного чиновника, то, наконец, в собственном виде есть больше ничего, как следствие волховании, произведенных вами или теми, которые упражняются в подобных вам благородных занятиях. Я со своей стороны почитаю долгом вас предуведомить: если упоминаемый мною нос не будет сегодня же на своем месте, то я принужден буду прибегнуть к защите и покровительству законов. Впрочем с совершенным почтением к вам имею честь быть ваш покорный слуга Платон Ковалёв".

Во время чтения письма открывается первая половина сцены с Ковалёвым и Ярыжкиным. Они читают ответное письмо Подточиной.

ЯРЫЖКИН И КОВАЛЁВ. "Милостивый государь Платон Кузьмич! Чрезвычайно удивило меня письмо ваше. Я, признаюсь вам по откровенности, никак не ожидала, а тем более относительно несправедливых укоризн со стороны вашей. Предуведомляю вас, что я чиновника, о котором упоминаете вы, никогда не принимала у себя в доме ни замаскированного, ни в настоящем виде. Бывал, правда, Филипп Иваныч Потанчиков и, хотя он, точно, искал руки моей дочери, будучи сам хорошего, трезвого поведения и великой учёности, но я никогда не подавала ему никакой надежды. Вы упоминаете ещё о носе. Если вы разумеете под сим, что будто бы я хотела оставить Вас с носом, то есть дать вам формальный отказ, то меня удивляет, что вы сами об этом говорите, тогда как я, сколько вам известно, была совершенно противного мнения и, если вы теперь же посватаетесь на моей дочери, я готова сейчас же удовлетворить вас, ибо это составляло всегда предмет моего живейшего желания, в надежде чего остаюсь готовою к услугам вашим Пелагея Подточина.

КОВАЛЁВ. Нет, она, точно, не виновата!

ЯРЫЖКИН. Не может быть!

КОВАЛЁВ. Так не может написать человек, виновный в преступлении.

ЯРЫЖКИН. Только чёрт разберет это!

ИНТЕРМЕДИЯ

Из-за угла занавеса выходит господин, уткнувшийся в газету. За ним идут обыватели.

1-й ГОСПОДИН. Нос майора Ковалёва прогуливается здесь.

6-й ГОСПОДИН. Не слыхал я об этом ничего, а где он?

5-й ГОСПОДИН. Как подумаешь только, чего не происходит на свете!

2-й ГОСПОДИН. Позвольте вам доложить, что я не очень понимаю это дело.

1-й ГОСПОДИН. Он тут сейчас пройдёт.

ВСЕ. Где, где? Где нос?

7-й ГОСПОДИН. Это однако странно: истории о танцующих стульях, нос майора... Вот он!

ВСЕ. Он! Точно! Прошу покорно, смотрите. Идёт! Который с газетой!

СТАРИЧОК. Позвольте мне полюбопытствовать!

ВСЕ. Вот он, вот он!

СТАРИЧОК. Что вы, господь с вами! Это не он.

ВСЕ. Это не он, это не он.
1-й ГОСПОДИН. Ведь это же история, понимаете ли, история!

2-й ГОСПОДИН. Чудно, право, как подумаешь, до чего не доходит просвещение!

ВСЕ. Это однако же странно. Представьте, начали говорить, что будто нос ровно в три часа гуляет по улице!

4-й ГОСПОДИН. Толкуют: просвещенье, просвещенье! А это просвещенье - фук!

ВСЕ. Где же он? Где же? Ах, покажите!

ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ. Господа! Нос находится в магазине Юнкера.

ВСЕ. Где, где? В магазине Юнкера?

Занавес поднимается. Магазин Юнкера. Пред магазином толпа. Перед толпой стоит спекулятор и предлагает становиться на скамейки.

СПЕКУЛЯТОР. Деревянных прочных скамеек! Прекрасных деревянных прочных скамеек! Становиться, становиться!

ВСЕ. Где он? Покажите! Вот, за витриной!

Входит заслуженный полковник.

ПОЛКОВНИК. Позвольте, дайте посмотреть! Ну, ну! (становится на скамейку).

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Ты не дерись, невежа, а ступай в часть!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ой, куда лезешь, нахал!

СПЕКУЛЯТОР. Деревянных прочных скамеек за восемьдесят копеек! Пожалуйте посмотреть!

ПОЛКОВНИК (падает со скамейки). Фуфайка! Самая обыкновенная фуфайка и никакого носа!

ВСЕ. Фуфайка! Ха-ха-ха, фуфайка и никакого носа!

1-й ГОСПОДИН. Я говорил... фуфайка!

4-й ГОСПОДИН. Как можно этакими глупыми неправдоподобными слухами смущать народ!

ВСЕ. Все это фук! Нет никакого носа; а все фук, фук!

ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ. Господа! Нос гуляет в Летнем саду.

ВСЕ. Где, где? В летнем саду? Я говорил, что не на Невском! Скорей, скорей!

Все бегут.

1-Й ФРАНТ. Мишель, ты туда?

2-Й ФРАНТ. Туда.

1-Й ФРАНТ. И я тоже.

НЕКТО. Пойду взглянуть.

3-Й СТУДЕНТ. Ты здесь? Идешь смотреть?
1-Й СТУДЕНТ. Конечно!

4-й СТУДЕНТ. Нос майора Ковалёва?

2-й СТУДЕНТ. Нос в Летнем саду.

ОСТАЛЬНЫЕ СТУДЕНТЫ. Бежим смотреть, бежим скорей!

ДВА СЫНА. Мама, мама, покажи нам нос!

МАТЬ. Сейчас, детки, сейчас. Бежим скорее к Летнему саду!

Открывается Летний сад. Страшная давка.

ВСЕ. Нос майора Ковалёва гуляет здесь. Всем уже известно, что нос в Летнем саду.
- Не может быть! Какая чепуха!
- Ах, покажите его нам! где он?

Сквозь толпу пробирается Хозрев-мирза на носилках со стражей евнухов.

ЕВНУХИ. Господа! Сделайте милость, дайте пройти Хорэев-мирзе! Сделайте милость, посторонитесь, дайте пройти: Хозрев-мирза хочет посмотреть.

ВСЕ. Пропустите Хозрев-мирзу, сделайте милость, пропустите.

ХОЗРЕВ-МИРЗА (про себя). Ничего не вижу. (Громко). Совершенно даже не понятно, отчего нос гуляет в Летнем саду. Какой редкий феномен! Удивительно! Очень, очень странная игра природы! Чрезвычайная игра природы! (Евнухам). Пойдём домой!

ЕВНУХИ. Господа! Сделайте милость, Хозрев-мирза хочет домой. Будьте так любезны, пропустите.

ВСЕ. Хозрев-мирза видел его. Где же он? Вот он! Это не он!

Полицейские наводят порядок. Полицейские. Разойдись! Разойдись! Выезжают пожарные и поливают толпу.

ЭПИЛОГ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Квартира Ковалёва. Ковалёв соскакивает с постели, держась за нос.

КОВАЛЁВ. Вот он, вот он! Нос! Точно! Нос! Эге! Нос на месте между двух щек! Иван!
ИВАН (входит). Изволили спрашивать?

КОВАЛЁВ. А посмотри, Иван, кажется, у меня прыщик на носу! (Про себя.) Вот беда, как Иван скажет: не только прыщика, а самого носа нет у...

ИВАН. Ничего-с!

КОВАЛЁВ. А?

ИВАН. Никакого прыщика-с! Нос чистый-с!

КОВАЛЁВ. Хорошо, хорошо, чёрт побери! Ах, ты, такой и этакий комаринский мужик! (танцует).

ИВАН. Вишь ты, как барин пляшет!

Входит Иван Яковлевич.

КОВАЛЁВ. А, это ты! Говори вперёд: чисты руки?

ИВ. ЯКОВЛ Чисты.

КОВАЛЁВ. Врёшь!

ИВ. ЯКОВЛ. Ей-богу, чисты

КОВАЛЁВ. Смотри же!

Ковалёв усаживается для бритья.

ИВ. ЯКОВЛ. Воды! Вона! Эк его! (Иван приносит воду). Право, как подумаешь! Ха ха-ха-ха!

Смеются, уставившись друг на друга. Смеётся и Иван.

КОВАЛЁВ. У тебя, Иван Яковлевич, вечно руки воняют.

ИВ. ЯКОВЛ. Отчего ж бы им вонять?

КОВАЛЁВ. Не знаю, братец, только воняют.

Иван Яковлевич берет Ковалёва за нос, но после окрика: "ну, ну, ну, смотри!" - отдёргивает руку. Бритье продолжается.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Кусок Невского проспекта. Ковалёв, фланируя по проспекту, встречает знакомых.

1-Й ЗНАКОМЫЙ. Здравствуйте, Платон Кузмич!

КОВАЛЁВ. Здравствуйте! (В сторону). Есть нос! (Громко.) Здравствуйте, Степан Лазаревич!

2-Й ЗНАКОМЫЙ. Желаю здравствовать, Платон Кузьмич!

КОВАЛЁВ (в сторону). Есть нос! Есть нос! Если и майор не треснет со смеху, увидевши меня, тогда уж верный знак, что все, что ни на есть, на месте.
3-Й ЗНАКОМЫЙ. А-а! Слыхом не слыхать, видом не видать!

КОВАЛЁВ. Ну, уж ты! Я тебя знаю. Ты - шпилька! Хорошо, хорошо, черт побери! Ах!

ПОДТОЧИНЫ МАТЬ И ДОЧЬ. Платон Кузьмич! Ха, ха, ха!

КОВАЛЁВ. Милостивая государыня, Пелагея Григорьевна! Мадмуазель! Ха, ха, ха! Я знаю тоже одного: был он три года в отлучке. Приезжает, на встречу - жена, с радости не знает, что и делать, и ребенка ведет за руку. "Здравствуй, здравствуй! Откуда, жена, ребенок?" - "Бог дал", - говорит. "Ах, ты, рожа! Бог дал!". Ну, отломал-таки сильно бока. Что же? После оказалось, что он сам-то ведь и был причиною рожденья ребенка: похож на него, как две капли воды. Ха, ха, ха!

ПОДТОЧИНА МАТЬ. Платон Кузьмин! Не угодно ли пожаловать завтра ко мне пообедать? (По секрету). И, если вы посватаетесь на моей дочке, я готова удовлетворить вас.

Ковалёв вежливо, прощается.

КОВАЛЁВ (показывает кукиш). Вот, мол вам, бабье, куриный род, а на дочке все-таки не женюсь. Так просто, раr аmоur, изволь! (Обращается к бабе, продающей манишки). Послушай, голубушка! Ты приходи ко мне на дом, спроси только, где живЁт майор Ковалёв. Тебе всякий покажет, гм, гм! (Уходя). Душенька! М... раскрасоточка! (Уходит).

Конец

На нашем сайте опера представлена в интерпретации Геннадия Рождественского.